Слово 6. О памятовании смерти
1) Всякому слову предшествует мысль; а плачу и пролитию слез предшествует памятование смерти и грехопадений; потому и в слове предлагается о нем в надлежащем порядке.
2) Памятование смерти есть ежедневная смерть; и памятование своего исшествия есть ежечасное воздыхание.
3) Боязнь смерти есть свойство, полученное естеством нашим вследствие преслушания; а трепет смертный есть признак не очищенных покаянием грехопадений. И Христос обнаруживает в Себе (Мф.26:57) боязнь смерти, но не трепещет оной, чтобы ясно показать в себе свойство двух естеств.
4) Как хлеб необходимее всякой другой пищи; так мысль о смерти нужнее всякого другого делания. Памятование смерти в живущих вкупе порождает труды и размышления, более же – сладость бесчестия; а в удалившихся от всякой молвы – отложение забот, непрестанную молитву и хранение ума. Но сии же самые добродетели, и рождают памятование смерти, и рождаются от него.
5) Как олово явственно отличается от серебра, хотя и сходно с ним по виду; так для рассудительных очевидно и ясно различие между естественною и сверхъестественною боязнью смерти.
6) Верный признак в глубине сердца памятующих о смерти – добровольное беспристрастие ко всякой твари и совершенное оставление собственной своей воли.
7) Благоискусен и тот, кто ежедневно с несомненностью ожидает смерти; но свят, кто ежечасно желает её.
8) Не всякое вожделение смерти должно признать добрым. Иные, непрестанно греша по силе привычки, со смирением молят себе смерти. Иные же не намерены покаяться, и призывают смерть из отчаяния. А иные по самомнению почитают себя бесстрастными, и не боятся смерти. Наконец, иные, ежели только найдутся ныне такие, по действию Духа Святого желают своего преселения.
9) Некоторые недоумевают и спрашивают: почему, когда памятование смерти так благотворно для нас, Бог скрыл от нас пред ведение смертного часа? Но они не знают, что Бог дивно устрояет сим наше спасение. Ибо никто, предузнав смерть свою, не притек бы, за долгое до неё время, ко крещению или к монашескому житию; но всякий проводил бы все дни свои в беззакониях, и только в день исхода своего приступал бы ко крещению и к покаянию.
10) Когда плачешь о грехах, – никак не допускай до себя оного пса, который внушает тебе, что Бог человеколюбив (мысль сия тогда только полезна тебе, когда видишь себя увлекаемым в глубокое отчаяние). Ибо у врага то намерение, чтобы не было у тебя ни этих слез, ни сего нестрашного страха.
11) Кто намеревается навсегда удержать в себе памятование смерти и суда Божия, а между тем предастся заботам и вещественным развлечениям, тот подобен плывущему человеку, который в то же время хочет хлопать руками.
12) Живое памятование смерти отсекает излишество в пище; а когда в смирении отсечено сие излишество, – отсекаются вместе и другие страсти.
13) Бесчувственность сердца ослепляет ум, а множество яств иссушает источники слез. Жажда и бдение производят скорбь в сердце, из скорбящего же сердца истекают воды.
Сказанное нами покажется жестоким для чревоугодников и невероятным для ленивых, но муж деятельный с охотою изведает сие, и, увидев на опыте, улыбнется при этом. А кто любит только рассуждать, тот сделается еще печальнее.
14) Как, по определению отцов, совершенная любовь не падает, так и я утверждаю, что совершенное ощущение смерти не страшно.
15) Много деланий деятельному уму; разумею же помышление о любви к Богу, о памятовании смерти, о памятовании Бога, о памятовании царства, о ревности святых мучеников, о памятовании везде присутствия Божия, по слову сказавшего: предзрех Господа (Пс.15:8), – о памятовании святых и умных Сил, о памятовании своего исхода, предстоящей встречи, мучения и вечного осуждения. Так начали мы с высокого, и заключили тем, что делает безопасным от падения.
16) Рассказывал мне однажды один египетский монах: «По утверждении памятования смерти в глубине сердца моего, когда, по встретившейся нужде хотел я доставить малое утешение брению: памятование сие, как судия, возбраняло мне. И, что удивительно, когда намеревался удалить от себя мысль о смерти, никак не мог сего сделать».
17) Другой некто, живший здесь на месте, называемом Фола, при мысли о смерти часто приходил в исступление, и как лишившегося чувств, или пораженного падучею болезнью, находившиеся при сем братия относили его почти бездыханным.
18) Не премину рассказать тебе повесть и об Исихии Хоревите. В совершенном нерадении проводил он жизнь, и вовсе не имел попечения о душе своей. Нa последок, изнемогши телом, так что около часа казался совершенно мертвым, когда пришел в себя, – умоляет он всех нас немедленно удалиться. И заградив дверь кельи своей, пребыл в ней двенадцать лет, ни с кем, никогда не сказав ни пустого, ни дельного слова, и не вкушая ничего иного кроме хлеба и воды. Пребывая же неподвижным, столько погружен был умом в то, что видел во время исступления, что никогда не переменял своего положения, но всегда был как изумленный, и в совершенном безмолвии проливал горячие слезы. Когда же надлежало ему скончаться, – выломав дверь, вошли мы, и после многих просьб услышали от него только следующее: «простите меня; кто приобрел памятование смерти, тот никогда не может согрешить». Мы подивились, видя, что прежде столько нерадивый, так внезапно преобразился сим блаженным изменением и преображением. Благоговейно похоронив его на кладбище, близ ограды, на другой день стали искать святых мощей, и не нашли. Так Господь удостоверил сим в попечительном его и достохвальном покаянии, обнадеживая всякого, кто и после долгого нерадения хочет исправиться.
19) Как некоторые определяют, что бездна есть нечто не имеющее предела, потому что сим именем называют бездонное место; так мыслью о смерти приобретаются не растленная непорочность, и не растлеваемое делание. Истину сказанного подтверждает упомянутый выше преподобный. Ибо подобные ему, непрестанно прилагая страх к страху, не останавливаются на сем, пока не истощится последняя сила в костях их.
20) Удостоверим себя, что памятование смерти, как и все другие блага, есть дар Божий; потому что часто, бывая при самых гробах, не имеем у себя слез, и остаемся нечувствительными, и неоднократно также, не имея пред собою такого зрелища, приходим в сокрушение.
21) Кто умер для всего, тот памятует о смерти; а кто еще привязан к миру, тот не перестает злоумышлять сам против себя.
22) Не желай всех уверить словами в любви твоей к ним, а лучше проси Бога, чтобы недоведомым образом показал им любовь твою. Иначе же, не достанет у тебя времени на объяснения с людьми и на сокрушение.
23) Не обманывай себя, безрассудный делатель, будто бы можно одно время заменить другим; ибо ни один день не достаточен к тому, чтобы собственный его долг вполне воздать Владыке.
24) Невозможно, говорят, невозможно провести настоящий день благочестно, если не почитаем его последним днем всей жизни. И подлинно удивительно, что даже и язычники говорили нечто подобное; ибо так определяли любомудрие: оно есть размышление о смерти.
Вот шестая степень. Кто взошел на нее, тот уже не согрешит. Поминай последняя твоя и во веки не согрешиши (Сир.7:59).