Слово 4. О блаженном и приснопамятном послушании
1) Слово наше, идя своим порядком, сретает наконец, борцов и подвижников Христовых. Всякому плоду предшествует цвет, а всякому послушанию – странническая жизнь, в отношении или к телу, или к воле. Ибо с помощью сих двух добродетелей, как на золотых крылах, святая душа некосненно восходить к небу; и, может быть, о ней-то воспел один духоносный муж: кто даст ми криле яко голубине, и полещу деятельностью, и почию созерцанием и смирением (Пс.54:7)?
2) Но не преминем, если угодно, ясно изобразить словом и наружный вид сих мужественных воителей: как держат они щит веры в Бога и доверия к наставнику в подвижничестве, отражая им, так сказать, всякий помысл неверия и измены; как непрестанно простирают духовный меч, и им умерщвляют всякое, приближающееся к ним, изволение свое; как, облекшись в железную броню кротости и терпения, отражают ею от себя всякое оскорбление, уязвление и всякий удар. Есть у них и шлем спасения – молитвенный покров настоятеля; и нога у них не совершенно сжаты, но одна простерта на служение, а другая неподвижна в молитве.
3) Послушание есть совершенное отречение от собственной души своей, явственно обнаруживаемое в телесных действиях; или иначе: послушание есть умерщвление членов при живом уме. Послушание есть не испытываемое предварительно движение, произвольная смерть, не озабоченная ничем посторонним жизнь, беспечальное бедствование, не придуманное оправдание пред Богом, небоязненность смерти, безбедное плавание, путешествие спящего. Послушание есть гроб воли и воскресение смирения; оно не противоречит, не рассуждает, как бы мертво и в добром, и в том, что, по-видимому, худо. Ибо за все будет ответствовать тот, кто благочестно предал смерти душу послушника. Послушание есть отложение рассудительности, при богатстве рассудительности.
4) Начало умерщвления и душевной воли и телесных членов есть скорбь; средина же – иногда скорбь, а иногда не скорбное состояние; наконец – уже совершенная неощутительность и не возбуждаемость скорби. Тогда только оказывается скорбным и болезнующим сей блаженный живый мертвец, когда увидит себя исполняющим свою волю, и убоится суда, какой должен понести на себе.
5) Вы, которые решились вступить на поприще сего духовного исповедничества, вы, которые желаете принять на выю свою иго Христово, вы, которые с этой минуты стараетесь иго свое возложить на рамена другому, вы, которые поспешаете дать рукописание, что добровольно предаете себя в рабство, и желаете, чтобы вместо сего написано было вам право на свободу, вы, которые, во время плавания подъемлемые руками других, переплываете это великое море, – знайте, что решились вы идти путем суровым, но кратким, с которого одно только есть уклонение, и оно называется самочинием. А кто однажды навсегда отрекся от оного даже в том, что кажется прекрасным, духовным и богоугодным, тот достиг цели прежде вступления в путь. Ибо послушание есть недоверие себе самому, в рассуждении всякого доброго дела, даже до конца жизни.
6) Намереваясь преклонить выю свою о Господе из видов и побуждений смиренномудрия, и решительно вверить о Господе спасение наше другому, – прежде вступления на сие поприще, ежели есть в нас сколько-нибудь хитрости и благоразумия, подвергаем суду, исследованию и, скажу так, испытанию своего кормчего, чтобы, вверившись, вместо кормчего, едва владеющему веслом, вместо врача больному, вместо бесстрастного рабу страстей, и вместо пристани морю, не найти душе своей готового крушения. По вступлении же на поприще благочестия и подчинения, ни в чем уже не будем судить доброго нашего руководителя в подвижничестве, хотя, может быть, и увидим в нем, как в человеке, какие-нибудь легкие погрешности. Иначе же, став судиями, не получим никакой пользы от подчинения.
7) Кто хочет навсегда удержать в себе несомненное доверие к наставнику, тому совершенно необходимо хранить в сердце своем неизгладимыми и приснопамятными добрые его дела, чтобы, когда демоны начнут всевать в нас недоверие к нему, могли мы заградить им уста тем, что сохраняется в нашей памяти. Ибо в какой мере доверие цветет в сердце, в такой же и тело спешит к смирению. А кто преткнулся о недоверие, тот уже пал; ибо, вне всякого сомнения, еже не от веры, грех есть (Рим.14:23). Как скоро помысл внушает тебе судить, или осудить настоятеля, – беги от него, как от блуда. Никак не давай этому змию ни воли, ни места, ни входа, ни власти; но скажи сему змию: «слушай, обольститель, не я над начальником, а он надо мною обязался производить суд; не я ему, а он мне поставлен судиею».
8) Отцы определяют, что псалмопение есть оружие, молитва – стены, не укоризненные слезы – баня; а блаженное послушание, по рассуждению их, есть исповедничество, и без него никто из подверженых страстям не узрит Господа.
9) Подчиняющий себя – сам на себя произносит приговор. Если он будет совершенно послушен ради Господа; то, хотя и не почтет себя совершенно послушным, – избежит своего суда. Если же в чем-нибудь исполнит свою волю; то, хотя и почтет себя послушным, – сам на себе понесет бремя. Хорошо еще, если настоятель не перестает обличать его; а если молчит, того не знаю, что и сказать. В простоте подчиняющиеся о Господе совершают доброе течение, не возбуждая против себя злокозненности бесов своею пытливостью.
10) Прежде всего, будем исповедоваться доброму нашему судие, и притом ему одному; если же повелит, то и всем. Струпы, показанные другим, не больнее от сего сделаются, но уврачуются.