Преподобный Иосиф Оптинский был духовным чадом и келейником великого оптинского старца Амвросия. В течение тридцати лет был он его «правой рукой». О нём повторяли слова блаженной старицы: «Что Амвросий, что Иосиф – одно». Явственно являл собой преподобный Иосиф плоды послушания духовному отцу, всем видны были дары Святого Духа, почивающие на смиренном и кротком подвижнике: прозорливость, чудеса исцелений больных и страждущих.

Преподобный Иосиф удостоился неоднократного посещения Царицы Небесной, и Божия Матерь называла его «любимче мой». Это был старец, на котором видимо почивала благодать Божия, многие свидетельствовали о сиянии, исходящим от его лика. По воле Божией многие современники видели, как из глаз старца буквально лились потоки лучей. Этот Фаворский свет сопровождал подвиг преподобного Иосифа, озаряя божественным светом его поучения, письма, наставления. Он стал одним из столпов и светильников Оптиной пустыни, вставшим на смену преподобным Амвросию и Илариону. И одним из немногих, кого можно назвать «избранником Божией Матери».

Из этого мальчика выйдет что-нибудь особенное

Путь преподобного Иосифа (в миру Ивана Ефимовича Литовкина) к Богу начался в детстве. Родился он в доброй, благочестивой и верующей семье в селе Городище, Старобельского уезда, Харьковской губернии. Отец его, Ефим Емельянович, был в своём селе головой, пользовался всеобщим уважением. Мама, Марья Васильевна, была строгой, но справедливой и милостивой.

И отец и мать постоянно благотворили беднякам, иногда раздавали милостыню даже втайне друг от друга, по Евангельскому слову, чтобы правая рука не знала о том, что делает левая. Любили принимать в свой дом монахов, собирающих на обитель, и всегда жертвовали на храм. Отец нередко выказывал желание, чтобы кто-нибудь из его детей посвятил себя Богу.

Родители приучили всех своих детей (а их было шестеро: три сына и три дочери) всегда ходить в храм, молиться и читать духовные книги. Особенно любили жития святых. И второго сына назвали Иоанном в честь своего любимого святого Иоанна Милостивого. Покров этого святого был над Иоанном всю жизнь, и он рос необыкновенно добрым ребёнком. Уже в раннем детстве он своей нежной и чуткой душой умел чувствовать чужое горе, и, увидев кого-то из родных в печали, молча подходил и по-детски пытался утешить и приласкать страждущего человека.

Интересно, что по свидетельствам современников, на всех старцах Оптинских с детства лежала печать избранничества, особого Божия благоволения. Будущий преподобный Макарий слышал слова своей любимой матери, которая не раз говорила о тихом и кротком Мишеньке: «Сердце моё чувствует, что из этого ребёнка выйдет что-нибудь необыкновенное».

Про маленького Ванечку подобное говорил его мудрый отец, а также его наставник, протоиерей: «Из этого мальчика выйдет что-нибудь особенное». Такие слова и избранность от чрева матери напоминают об игумене земли Русской, преподобном Сергии Радонежском и о преподобном Серафиме Саровском.

Другими знаками его избранничества было видение в детстве Божией Матери, после которого ребёнок стал уклоняться от детских игр, и в его детском сердечке загорелась живая вера и любовь к Царице Небесной. Вскоре после этого видения в селе случился пожар. Огонь грозил перекинуться на новый, только что отстроенный дом Литовкиных. Маленький Ваня с молитвой обратился к Божией Матери и начал кричать: «Царица Небесная! Оставь нам наш домик!». И дом остался стоять невредимым среди пожарища, а кругом всё сгорело.

Старшая сестра, впоследствии ставшая монахиней, научила Ваню грамоте. И он пошёл учиться, уже разумея грамоту. В училище он хорошо занимался, и преподаватели ценили его способности.

Скорби и испытания

Ваня рано узнал, что такое скорби. Любимая сестра ушла в монастырь, и он тосковал по ней. В четыре года он остался без папы, а в одиннадцать лет умерла, заболев, и мама.

Иван и его брат Петя остались круглыми сиротами, и жизнь их круто изменилась. Старший брат стал полным хозяином имущества. Был он человеком неплохим, но страдал слабостью винопития. И когда через год после смерти мамы старшая сестра приехала из монастыря навестить братьев, дом и родительское имущество были спущены до нитки.

Так Господь вёл Ивана путём скорбей и испытаний. Ему пришлось работать и в трактире, и в бакалейной лавке, таскать пятипудовые мешки и прочие тяжести, сопровождать обозы с товаром. Воры снимали с него сапоги, он тонул, перенося доски с плотов, падал в обморок от голода, скитался, бывал бит жестоким хозяином, подвергался многочисленным опасностям и искушениям.

Чистая душа

Мирские соблазны обходили стороной чистую душу юноши, Господь хранил его среди грубой и нередко развращённой среды. С ним был Покров Божией Матери. Вина Иван никогда не пил и в карты не играл. Не общался с девушками. Его как-то спросили: «Нравился ли вам кто-то в миру?». На это он ответил с наивной простотой, которая свидетельствовала о его искренности и невинности: «Да ведь я был близорук и никого не мог хорошо рассмотреть издали; а близко подходить совестился – был застенчив. Бывало для меня очень трудно, когда хозяин при гостях пошлёт позвать кого-нибудь, а я издали никак не разберу, к кому нужно подойти». Вообще он в миру всегда испытывал тоскливое чувство; и молитва – это единственное наследство, доставшееся ему от благочестивых родителей, – была неизменной спутницей его скорбной жизни, и храм был единственным местом утешения, куда его всегда влекло благочестиво настроенное сердце.

Когда, наконец, Иван устроился на хорошее место, к благочестивому купцу, тот был так тронут чистотой и честностью юноши, что решил женить его на своей дочери. Но Господь призывал молодого человека к другому пути. И он чувствовал это призвание. Поэтому когда его сестра-монахиня написала ему про скит Оптиной пустыни, который славился старцами, Иван решил оставить мир и отправиться на богомолье.

Этот брат Иван пригодится и нам, и вам

Сначала собирался он в Киев, чтобы поклониться святым местам. Но Господь властно вмешался в планы юноши и через сестру-монахиню и стариц, духовных чад оптинских отцов, привёл молодого человека в Оптину. Ему даже нашлись в попутчицы две монахини, которые, приехав в Оптину, первым делом отправились к преподобному Амвросию. Они сказали старцу, что привезли с собой «брата Ивана», называя юношу в шутку братом из-за его монашеских устремлений. На что великий старец прозорливо ответил: «Этот брат Иван пригодится и нам, и вам», как бы прозревая будущего оптинского старца и ту пользу, которую впоследствии он принесёт и самой Оптиной, и женским монастырям, которые окормлялись у старцев.

Молодой паломник бесхитростно рассказал старцу всю свою жизнь и попросил благословения пойти в Киев, где, возможно, он бы и остался. Старец, выслушав Ивана, слегка ударил его по голове и сказал: "Зачем тебе в Киев, оставайся здесь". Юноша от всей души поверил, что слова старца указывают ему волю Божию. Он поклонился преподобному Амвросию и вручил себя старцу.

Начало иноческой жизни

Так 1 марта 1861 года началась монашеская жизнь молодого послушника в Оптиной рядом с великим старцем. Ивану было 24 года, и впереди его ждал иноческий путь длиной в полвека.

По оптинским обычаям новоначальных для смирения отправляли на трудное и хлопотливое послушание в трапезную. «Брат Иван» стал помощником повара в скиту. Но молодой послушник, хлебнувший горя в миру, только радовался, что оказался в тихой обители, далеко от искушений и суеты. С первых же дней обнаружились в нём все добрые качества его чистой души, которую будто бы изначально приуготовлял Господь к монашеской жизни. Скромность, послушание, честность, доброта, молчаливость и любовь к молитве – всё это было хорошими задатками для настоящего инока. И эти качества не остались незамеченными.

Школа смирения

Вскоре послушника перевели келейником к великому старцу Амвросию, и в хибарке старца он прожил пятьдесят лет: тридцать лет рядом с преподобным Амвросием и двадцать после его смерти, когда отец Иосиф уже сам стал старцем. К старцу приезжало огромное количество людей, искавших старческого совета и окормления.

Ивану пришлось терпеть многочисленные столкновения, искушения, происходящие случайно и намеренно, «для испытания». Старший келейник, суровый и угрюмый, часто делал ему выговоры, иногда несправедливо. У Ивана не было даже своего угла, где бы мог он почитать, помолиться, отдохнуть. Спал он в приемной, чуть не до полуночи полной посетителями, а в час ночи надо было уже идти к утрени...

И это было школой смирения, когда учился молодой послушник терпению и самоукорению, которые так сладостны и благодатны. Несправедливость раздражает обычного человека, но если он учится принимать всё как из руки Господа и считает себя достойным всякого осуждения, то становится духовно опытным подвижником и обретает мир и покой, радость о Господе.

У нас лучше, чем на Афоне, оставайся с нами

Господь не случайно привёл Ивана в эту хибарку: будущий старец закалялся духовно, становился свидетелем духовной борьбы, молитвы великого подвижника. Но такие испытания были очень трудны для неокрепшего духовного воина. Его стали мучить помыслы о заветном Киеве, о тишине и покое, о Святой Горе Афон. Как-то раз, когда помыслы уехать на Афон досаждали особенно сильно, послушник услышал за спиной голос старца, который слегка ударил его по плечу и сказал: «Брат Иван, у нас лучше, чем на Афоне, оставайся с нами».

Прозорливость старца настолько поразила молодого послушника, что он со слезами раскаяния упал к ногам преподобного Амвросия. С этого момента он ясно понял, что смущающие его помыслы были просто искушением. Каких наставников ему ещё искать, если рядом с ним старец, который читает его мысли?! И больше юноша не помышлял об уходе. До самого отъезда преподобного Амвросия в Шамордино он был верным и преданным помощником и келейником великого старца.

Стяжи дух мирен

Второй келейник старца, отец Михаил, был человеком добрым, но с крутым нравом. Он частенько покрикивал на младшего келейника, но тот сумел своей кротостью и терпением расположить к себе, и они вскоре стали друзьями. А после кончины преподобного Амвросия отец Михаил даже избрал бывшего младшего келейника своим духовником, хотя был старше летами и иерейским саном.

Учеником и письмоводителем старца Амвросия был иеромонах Климент Зедергольм (сын немецкого пастора, принявший православие). Он был очень благородным человеком высокой духовной жизни, но крайне вспыльчивым, с горячим характером. Ни с одним келейником старца дела у него не ладились, он каялся, просил прощения за несдержанность характера, но сладить с собой не мог. Молодой послушник и здесь вышел победителем, его смиренное устроение, кротость умиротворяла даже самых вспыльчивых и гневливых людей. Сам отец Климент говорил о нём, что это «единственный человек, на которого я не могу, не умею раздражаться».

На нём сбылись слова преподобного Серафима Саровского: «Стяжи дух мирен, и тысячи вокруг тебя спасутся».

Духовное возрастание

Через три года послушника постригли в рясофор с именем Иоанна. А в 1871 году, через десять лет после вступления в обитель, он был пострижен в монашество с именем Иосифа. Было ему в то время тридцать четыре года, и это был уже духовно опытный воин.

В 1877 году монах Иосиф был рукоположен в иеродьякона. Жизнь его оставалась всё такой же многотрудной, полной дел и забот. По-прежнему он не имел своей кельи и спал в приёмной, которая была занята посетителями с утра и до ночи. Однажды, изнемогая от трудов, отец Иосиф дожидался в тёмном проходном коридорчике, пока старец закончит приём посетителей, и заснул, сидя на пороге. Старец по дороге в свою спальню запнулся о келейника. Разбуженный отец Иосиф только кротко улыбнулся, а его великий наставник, несомненно, вознёс молитву за своего преданного ученика, чтобы Господь укрепил его в подвиге смирения и терпения.

1 октября 1884 года за литургией в честь торжественного открытия Шамординской женской обители отец Иосиф был рукоположен в иеромонаха. С первого же дня он начал своё священнослужение твёрдо, внятно, без ошибок и смущения, с благоговением. В дни служения он становился особенно радостным. Старец Амвросий по болезни не мог посещать храм, и по воскресным и праздничным дням всенощное бдение совершалось в его келлии. Теперь эту обязанность исполнял иеромонах Иосиф.

Заря нового светильника

К этому времени отец Иосиф уже был старшим келейником старца Амвросия. Тихий и серьезный, выходил он к посетителям, внимательно выслушивал, в точности передавал ответ старца, ничего не добавляя от себя. Но всё чаще старец отсылал посетителей спросить совета у келейника, и всех поражало, что его слова буквально совпадали с тем, что говорил сам преподобный Амвросий. Всё чаще старец на вопросы отвечал: «Спросите у отца Иосифа». Причём ответы отца Иосифа всегда совпадали с ответами старца. Это стало заметно окружающим, и многие стали испытывать, так ли это на самом деле. Для проверки обращались с одинаковыми вопросами к отцу Иосифу и к старцу Амвросию. А старец улыбнётся, подмигнёт и ответит теми же словами. Видимо, он поступал так для укрепления веры в своего ученика.

Но когда духовные дары отца Иосифа стали явственно заметны окружающим, старец прекратил «проверки», сказав одной из своих чад строго: «Не испытывай больше». Лицо старца светилось от радости, когда кто-нибудь рассказывал ему о том, какой хороший совет дал отец Иосиф, как умиротворил он или порадовал посетителей. Это было утешением для любящего духовного отца, он духовно прозревал в молодом келейнике будущего старца, это была для него заря нового светильника Оптиной Пустыни.

Жил при Оптиной пустыни древний старец – прозорливец, отец Пахомий – блаженный. Он очень любил отца Иосифа; и когда тот был еще простым монахом, отец Пахомий всякий раз, как с ним встретится, непременно попросит у него благословение.

– Отец Пахомий, да я не иеромонах, – улыбнется ему отец Иосиф.

– Удивляюсь, – ответит Пахомий. – Отец Иосиф – все равно, что отец Абросим.

Одна раба Божия, юродивая, была у старца Амвросия и, увидев отца Иосифа, сказала ему: «Вот было у одного старца два келейника; один из них и остался на его месте».

За старца я готов и в острог пойти

Заботясь о посетителях и духовных чадах старца, отец Иосиф умел беречь и своего наставника. Когда видел, что старец утомлён, то кротко, но твёрдо напоминал своему любимому отцу, что настало время отдыха. Старец нередко превозмогал себя, жалея своих чад, и занимался с ними до поздней ночи. И тогда его келейник заходил будто бы по какому-то делу, чаще всего, чтобы завести часы, и с любовью, но тревожно смотрел на любимого духовного отца. И старец сдавался: «Ну, теперь прощайте, отец Иосиф стал часы заводить, значит, пора расходиться».

Однажды скитская братия была напугана приходом неизвестного человека, который, размахивая пистолетом, громко объявлял всем, что идёт к отцу Амвросию. Все испугались выстрела и не смели остановить его. И только отец Иосиф сохранил спокойствие. Он вышел к незнакомцу, по-видимому, с тайной молитвой, и спокойно и кротко спросил у него, что ему нужно.

«Мне нужно видеть отца Амвросия!», – отвечал этот странный человек, как оказалось впоследствии, сумасшедший, размахивая пистолетом. Тогда отец Иосиф, глядя ему в глаза, осенил его крестным знамением. Сумасшедший сразу же сник и опустил руку с пистолетом, который тут же отняли. Это случай показал самоотверженную любовь отца Иосифа к своему духовному отцу, ради которого он был готов пожертвовать и своей жизнью.

В другой раз одна посетительница пыталась впутать отца Иосифа в одно неприятное для старца денежное дело и даже угрожала ему. Но отец Иосиф ответил ей спокойно: «Ну что ж, за старца я готов и в острог пойти».

Истинный послушник

Первая шамординская настоятельница, мать София, известная своим умом и преданностью старцу, не раз повторяла: «Уж и любит батюшка своего отца Иосифа, да и есть за что». Да и действительно было за что: это был истинный послушник, который никогда, ни в крупных делах, ни в мелочах не противоречил своему духовному отцу. Его послушание и вся его монашеская жизнь воочию подтвердили слова святых отцов. На вопрос «Почему нет истинных старцев?» они отвечали: «Потому что нет истинных послушников». Все великие, как древние, так и современные старцы были в своё время истинными послушниками. Полным отсечением своей воли и искренним всегдашним самоукорением они стяжали смирение, которое и просветило их сердца благодатью Христовой и озарило их ум светом разума Христа. Отчего и сделались они способными быть наставниками и старцами, наставлять и руководить другими людьми, понимать всякие искушения и приражения врага, обладали даром духовного рассуждения.

Истинное послушание проверяется даже в мелочах. Так, однажды к старцу Амвросию пришёл настоятель, игумен Исаакий. Сидя в приёмной в ожидании, он спросил у келейника, отца Михаила, можно ли ему почитать одну из книг старца. Отец Михаил с низким поклоном добродушно ответил: «Сделайте одолжение, отец игумен, какую вам угодно». Такой же вопрос отец Исакий задал вошедшему немного позднее отцу Иосифу. Истинный послушник ответил: «Сейчас я спрошу у старца». Этот ответ очень понравился настоятелю. Он показывал, как научился отец Иосиф отсекать свою волю.

Внутреннее безмолвие и смирение

Находясь беспрерывно при старце, отец Иосиф учился у него самой жизнью, живым общением с этим великим светильником. Несмотря на хлопотливое послушание, он очень много читал святоотеческой литературы, черпая для себя духовную мудрость, которой делился впоследствии со своими чадами. Любимой и неразлучной его книгой было «Добротолюбие».

Несмотря на внешне беспокойную жизнь, отец Иосиф, как и его наставник, хранил сердечное безмолвие и непрестанную Иисусову молитву, очищающую сердце подвижника. Впоследствии он будет давать своим чадам наставления о прохождении опытным путём этой молитвы, внутреннего делания.

С братиями отец Иосиф держал себя ровно, никого особенно не отличал, друзей, как и положено монаху, не заводил. Он выходил только в храм и с поручениями старца. Когда ездил со старцем на дачу, то там позволял себе невинное утешение: рыбалку. Но и в этом занятии больше проскальзывала любовь к уединению. Главным же образом соблюдал он внутреннее безмолвие.

Он и впоследствии предостерегал некоторых своих нетерпеливых чад, рвущихся раньше времени к подвигу затвора и уединения, объясняя, что без внутреннего безмолвия и уединения не бывает внешнего. И внешний затвор без внутреннего только повреждает. При этом он нередко напоминал об иноке, который, не стяжав внутреннего безмолвия и смирения, отправился в пустыню, но, не победив своих страстей, не мог удержаться от гнева. Оставшись без братии, он обратил свой гнев к неодушевлённым предметам, и, разбив в гневе свой кувшин, который некстати опрокинулся, вернулся назад в обитель.

В сердце отца Иосифа обитало блаженное смирение и сиял тихий свет молитвы. Это смирение привлекало к себе сердца людей, внутреннее смирение в отличие от внешнего, показного, обладает чудесным даром привлекать и умирять даже сердца грешников. Так, он писал в одном из писем: «Что я значу без батюшки? – нуль и больше ничего», и при этом изобразил для наглядности большой нуль.

Старцу и отцу Иосифу задавали один и тот же вопрос о том, как узнать прозорливого человека: «Встречается человек, по-видимому, прозорливый, а между тем чувствуется в нём что-то не то, как узнать, от Бога ли его прозорливость?». Оба подвижника ответили одинаково: «Узнать таких людей нужно по смирению. Потому что враг прозорливость может дать человеку, а смирения никогда не даёт, – оно палит его самого».

Свят, свят, свят Господь Саваоф

В 1888 году преподобный Иосиф сильно простудился и заболел. Его отвезли в больницу и 14 февраля, по благословению старца Амвросия, постригли в схиму. Когда больному стало совсем плохо, ему прочитали отходную, и все присутствующие решили, что кончина близка. После прочтения отходной отец Иосиф попросил ухаживающего за ним брата сходить к любимому наставнику и передать ему, что он просит отпустить его с миром.

Когда брат передал отцу Амвросию эту просьбу его любимого чада, тот отправил его обратно и велел, зайдя к больному, сказать про себя: «Свят, свят, свят Господь Саваоф». Брат в точности исполнил наказ старца, и, только он произнёс эти слова, как больному стало лучше. И он попросил чаю. По молитвам преподобного Амвросия смертельная болезнь отступила.

А что, если это не моя воля, а самой Царицы Небесной?

Во время этой болезни своего избранника вновь посетила Царица Небесная со словами: "Потерпи, любимче Мой, немного осталось".

Когда как-то раз одна монахиня, беседуя с преподобным Амвросием, спросила у него, какая была Матерь Божия в последние годы Своей жизни. Старец сказал ей: «Сходи к отцу Иосифу и спроси у него, какова была Матерь Божия, когда ей было шестьдесят лет». Отец Иосиф по своему смирению никогда об этом не рассказывал. Неизвестно точно, сколько раз он сподобился посещения Богородицы, потому что, как истинный монах, он скрывал свои дары. Но своими словами преподобный Амвросий ясно давал понять, что его ученику являлась сама Пречистая Дева.

По-видимому, отец Иосиф постоянно находился в молитвенном общении с Божией Матерью, и когда была необходимость, то, как последний довод, говорил: «А что, если это не моя воля, а самой Царицы Небесной?». И все умолкали, благоговея и испытывая священный ужас перед этим аргументом.

Теперь у нас новый духовник

По выздоровлении отца Иосифа отец архимандрит Исаакий официально назначил его помощником старца. И с этого времени он начинает открыто исповедовать и помогать изнемогающему от трудов и болезней преподобному Амвросию. Батюшка Амвросий был очень рад и говорил окружающим: «Теперь у нас новый духовник».

Летом этого же года отец Иосиф получил нежданные утешения: отец Амвросий благословил его съездить к заветным святыням Киева и посетить Борисовскую женскую пустынь, где жила любимая старшая сестра, монахиня Леонида. По возвращении жизнь обоих подвижников потекла обычным порядком в мире, любви и согласии. Каждое лето старец недели на три ездил в Шамордино для окормления сестёр обители. Неизменным его спутником всегда был отец Иосиф.

Ты здесь нужен

В 1890 году старец Амвросий, уезжая в Шамордино, впервые не взял с собой верного помощника. «Тебе нужно здесь оставаться, ты здесь нужен», – сказал ему старец. Такое расставание случилось впервые за всю тридцатилетнюю совместную жизнь. Также батюшка Амвросий приказал отцу Иосифу перейти в его келлию. Грустно было на сердце отца Иосифа, больно сжималось его сердце. «Не вернётся сюда больше батюшка», – промелькнуло у него в голове.

Сильно скучал он первое время, но по своей неизменной покорности воле Божией и воле своего духовного отца он примирился со своим положением. Каждый месяц он посещал старца. Между тем в Оптиной с отъездом отца Амвросия братия начала обращаться к отцу Иосифу, исповедоваться у него. Сам настоятель по преклонности своих лет затруднялся ездить в Шамордино и выбрал своим духовником отца Иосифа, к которому питал большое уважение. Трогательно было видеть, как маститый, убелённый сединами настоятель шёл к своему питомцу каяться перед ним в своих прегрешениях, стоя смиренно на коленях перед иконами.

С наступлением Рождественского поста батюшка Амвросий, ослабевший от болезней, стал посылать к отцу Иосифу на исповедь и сестёр из Шамордино. Сначала они, привыкшие открывать душу только отцу Амвросию, ездили к новому духовнику скрепя сердце, но постепенно он стал для них любимым отцом и наставником, преемником великого старца.

Расставание с любимым старцем Амвросием

1891 год был последним в жизни старца Амвросия. Отец Иосиф в Оптиной в бодрственном состоянии слышал трижды повторенные слова: «Старец умрёт». И действительно, вскоре преподобному Амвросию стало так плохо, что послали за отцом Иосифом. Когда он приехал, старец от слабости уже не мог говорить. Вечером его особоровали, а наутро отец Иосиф причастил его в последний раз. Нужно было видеть, с каким благоговейным чувством он исполнил эту последнюю службу своему авве!

10 октября преподобный Амвросий скончался, оставив по себе великое множество плачущих. Но скорбь его ближайшего ученика и чада была, несомненно, самой тяжёлой. И вот в эти скорбные минуты обнаружилась во всём величии его мужественная крепкая душа. В то время, как многие весьма духовные люди были потрясены этой, преждевременною, как казалось, кончиною, один он ни на минуту не потерялся, не упал духом, но нашёл в себе силы утешать и успокаивать других. В нём все увидели надёжное пристанище и оплот среди скорбей и жизненных бурь, нашли поддержку духовную.

Преемственность великого дара старчества

Для той любви и преданности, которую питали все к старцу Амвросию, было очень тяжело перейти к другому наставнику. Но все давно уже почувствовали, что один дух с почившим старцем живёт в его преемнике, преподобном Иосифе. И сознание того, что преподобный Иосиф скажет именно то, что сказал бы отец Амвросий, это духовное единение, видимая осязательная преемственность великого дара старчества, – всё это позволило отцу Иосифу стать новым духовным светильником Оптиной пустыни.

Даже наружность отца Иосифа стала походить на отца Амвросия, и это таинственное сближение душ двух старцев ощущалось всеми. Нередко, когда преподобный Иосиф выходил на общее благословение, слышались возгласы: «Да это точно сам батюшка Амвросий... как он похож на батюшку!».

Принимал отец Иосиф в той же келлии, где и покойный старец, исповедовал, сидя на том же месте – на кровати, где преподобный Амвросий по нездоровью всегда принимал полулёжа. У изголовья теперь стоял большой портрет старца Амвросия. Вся эта обстановка много говорила душе.

Окормление Шамордино

Теперь преподобный Иосиф остался один. На него легли обязанности скитоначальника, духовника оптинской братии и шамординских сестер. Первым и самым тяжёлым бременем стала для старца Иосифа осиротевшая Шамординская обитель. Неустроенная, необеспеченная, она переживала тяжёлое время. Много было волнений, испытаний, искушений, и много скорбей испытал отец Иосиф из-за Шамордино. Но всё он победил своим смирением и терпением.

Враг рода человеческого делал своё дело, и многие духовные люди обнаружили свою немощь человеческую, но преподобный Иосиф при помощи Божией сумел остаться невозмутимым и неуязвимым. За ним, как за надёжной стеной, можно было укрыться его чадам от жизненных бурь. Он сумел остаться в хороших, искренних отношениях со всеми, кто прямо или косвенно показывал ему своё недружелюбие и никогда ни о ком из них не обмолвился дурным словом, и, в конце концов, заставил всех признать его превосходство духовное и внушить к себе любовь и уважение.

Преподобный Иосиф принял на свои руки Шамордино, это детище старца Амвросия. Он был официально утверждён духовником Шамординских сестёр вместе со старцем Анатолием. Батюшка Иосиф стал для сестёр вторым отцом, разделяя и принимая на себя их скорби и нужды.

Настоятельница обители, верная и преданная ученица отца Амвросия, игуменья Ефросиния, теперь с глубоким уважением стала обо всех монастырских делах советоваться с отцом Иосифом, и по-прежнему в обители ничего не делалось без благословения старца.

Удивительный пример отношения к старцу являла собой эта настоятельница: сама духовная старица, опытная и мудрая, ровесница по летам и восьмью годами старше отца Иосифа по монашескому постригу, она глубоко смирялась перед ним как перед указанным Богом старцем. Она часто ездила к нему, ещё чаще писала (несмотря на свою слепоту, она писала старцу всегда сама по подложенной линейке), и постоянно в каждом деле призывала его молитвенную помощь наравне с драгоценным именем преподобного Амвросия.

Никаких послаблений

В Оптиной жизнь его была полна трудов: с восьми часов утра начинал он приём посетителей, а перед этим была келейная молитва. На трапезу всегда ходил вместе с братией, когда был здоров. Небольшой отдых после трапезы, и снова он до позднего вечера принимает всех, ищущих старческого окормления, утешения, совета и помощи. Несмотря на слабое здоровье и непосильные труды, отец Иосиф не позволял себе никаких послаблений: был строгим постником, очень мало спал. Днём старался не ложиться, а занимался чтением и молитвой.

Когда по праздникам он служил собором в монастыре, пока был в силах, никогда не позволял себе ездить, а ходил пешком и зимой и осенью, в любую непогоду. Носил старую и бедную одежду. Долгое время носил он выношенный меховой подрясник, который уже не грел, а только тяготил его, слабого и зябкого, но он никак не соглашался поменять его. Наконец, уже духовные чада, не спрашивая у него, купили мех и сшили ему новый подрясник. Батюшка, не желая огорчить своих питомцев, принял этот подрясник с любовью, но и то велел переменить воротник, чтобы ничем не отличаться от простого монаха.

Родственников, приезжающих к нему, он принимал наравне со всеми, в той же приёмной. Беседовал с ними, но никаких чаепитий и особых утешений не предлагал. В общении был ровен со всеми. Всегда приветливый и участливый, он ни перед кем не заискивал, никого не привлекал, никого особо не отличал, даже для лиц высокопоставленных не изменял своих порядков. В нём не было лицеприятия или человекоугодничества. Подадут ему большую сумму на поминовение и бедная крестьянка принесёт в дар простое полотенце – благодарность одна: "Спаси Господи", просфора, иконочка на благословение и тёплое отеческое слово в напутствие.

Вино с водою и вино неразбавленное

Принимая всех без различия, отец Иосиф всегда отвечал на предложенные ему вопросы, но сам никогда не заводил речи. Один раз посетительница подумала: «Отчего это батюшка сам никогда ничего не скажет?». А старец вдруг, отвечая на её мысли, говорит: «Вопрошаемый не должен сам говорить, а только отвечать вопросившему!». Один из близких к старцу иноков тоже часто в душе роптал, что старец скуп на слова и ничего не говорит без вопроса. Но потом понял глубокую мудрость старца и получал великую пользу от его кратких, но сильных ответов, и на опыте убеждался, что иной и много говорит, но слова его не остаются на сердце. А слова старца, приправленные евангельской солью, западают в самую душу и меняют жизнь человека.

Самые убедительные доводы самолюбия и горделивого самооправдания разбивались вдребезги от одного слова старца: «Ну, что ж, надо потерпеть». Своим смирением он смирял самые бурные сердца. Вообще преподобный Иосиф не любил баловства, уступок, и, как истинный монах, никогда не был внешне ласковым, хотя и был добрым и снисходительным к человеческим немощам. Единственное выражение его внимания и ласки к духовным чадам проявлялось у него в том, что он легонько ударял по голове в особенных случаях. С самыми близкими и преданными чадами он был скорее строг, но они чувствовали его отеческую любовь и молитву и отдавали ему своё сердце.

Старец Амвросий говорил иногда: «Вот я пою вас вином с водою, а отец Иосиф будет поить вас вином неразбавленным». Прежде всего, конечно, нужно видеть в его словах великое смирение дивного старца, а также указание на то, что наставления двух старцев, будучи одинаковыми по духу, по внешней форме различались. Отец Амвросий был очень образованным человеком с общительным, весёлым характером. Речь его была увлекательна образностью, лёгкостью, живостью, он часто рифмовал свои поучения, и они запоминались надолго. Отец же Иосиф был сдержан и сосредоточен, и речь его была такой же, она дышала только святоотеческим учением. Он ни с кем не вел длинных бесед, умея в нескольких словах выразить самое главное, наставить и утешить. Также он, по-видимому, кроме умного делания – Иисусовой молитвы, находился в постоянном молитвенном общении с Божией Матерью, избранником Которой был с детства.

Краткие слова отца Иосифа несли огромную силу. Как-то раз одна послушница страдала от тяжёлого искушения. Она попросила старца о помощи. И отец Иосиф сказал ей всего несколько слов, но с такой силой и властью, и, по-видимому, с внутренней молитвой, что она в ту же минуту почувствовала, что исцелилась, и такого искушения более не повторялось.

Дар исцелений

Сохранилось множество свидетельств о даре исцелений по молитвам преподобного Иосифа. Сила его благодатной молитвы была выше и драгоценнее любых слов. Известен такой случай. Одна женщина, живущая в Оптиной, сильно заболела; она попросила отвести ее в «хибарку» к преподобному. Он ее принял и, дав ей в руки свои четки, пошел в спальню, сказав: «Подожди». А когда он вышел, она совершенно забыла о своей болезни.

Другая сестра страдала сильными головными болями. Однажды она почувствовала такой сильный приступ мигрени, что даже испугалась. Когда старец вышел на общее благословение, она смогла только проговорить: «Уж очень голова болит, батюшка». Он улыбнулся и ударил её слегка по голове. Боль мгновенно прошла.

Мать с сыном приехали в Оптину к отцу Иосифу. У сына сильно заболела нога, и он не мог ходить. На руках внесли его к батюшке. Из хибарки он вышел сам: болезни как не бывало.

Дары прозорливости и молитвы

Случаев прозорливости старца так много, что им можно посвятить целую книгу. Приведём только несколько:

Выгодное место

Один господин, служащий на частной железной дороге, захотел переменить своё место на более выгодное. Относившись ранее к старцу Амвросию, он теперь очень скорбел, что нет больше наставника, у которого можно спросить совета. Жена предложила поехать к отцу Иосифу, но он отвечал: «Зачем я поеду к отцу Иосифу, я к нему веры не имею и потому не могу спрашивать его совета». В конце концов жена уговорила его хотя бы попросить благословения у отца Иосифа перейти на другое место службы.

Когда господин начал просить это благословение, преподобный Иосиф ответил: «Я вам не советую переменять место службы: здесь вы можете получать награды и заслужить пенсию, и потому это место выгоднее той должности, какую вам предлагают». Господин возразил: «Но какая же тут может быть пенсия, ведь служба моя неказённая». Старец спокойно сказал: «Нет, всё-таки подождите немного». Чиновник этот вышел от старца в большом волнении и смущении и говорит жене: «Чего же я буду ждать? Только выгодное место упущу!». Но жена уговорила его послушаться старца и немного подождать.

И что же? В скором времени эта железная дорога становится казённой, а служба государственной, и господин этот получает награду и право на пенсию. Слова старца исполнились в точности: место это сделалось гораздо выгоднее той должности, которую ему предлагали.

План незнакомого дома

Одна дама приехала просить благословения переделать дом в имении. Старец стал расспрашивать, что и где она думает переместить. Она стала пояснять, а батюшка принялся по столу пальцем чертить план, приговаривая: «Вот тут ведь у тебя вход, а там столовая, а здесь вот то-то». Дама до того увлеклась этим чертежом, что, только выйдя от старца, она сообразила, что батюшка никогда раньше не был в её доме и не мог знать расположения комнат.

Только я успела подумать

Монахиня Л. с келейницей, приехав в Оптину, купили чётки и портрет старца и отправились к батюшке. Позднее, монахиня рассказывала: «Только я успела подумать: как было бы хорошо, если бы батюшка из своей ручки дал мне чётки, – как старец, улыбаясь, быстро снял со своей руки чётки и надел на мою руку, и в то же время мои чётки надел на свою руку. Слёзы хлынули градом, я только могла сказать: «Дорогой батюшка, ожидала ли я этого?». Старец был в шапочке, вдруг он снимает с головы шапочку, поворачивается к моей келейной, поправляет на голове волосы и, улыбнувшись, надевает снова. Моя келейная разрыдалась, бросилась в ноги к старцу, благодаря его за что-то. Батюшка и её также благословил чётками. Я недоумевала, что это значит. Оказалось, что моя келейная подумала: непохожа купленная карточка, вот если бы батюшка без шапочки был (на нашей карточке батюшка был без шапочки).

А то дело плохо будет

Другая монахиня, М., вспоминала: «Пишет мне одна барышня и просит передать батюшке, что за неё сватаются три жениха, за которого из них ей пойти? Первый и третий ей не нравятся, а второй нравится. Батюшка ответил: «За Николая, за третьего, а то дело плохо будет». Я была поражена. Ни она мне не писала, как зовут её женихов, ни я ничего не говорила батюшке, не зная их имён. Я написала барышне ответ батюшки. Она вторично пишет, что ей не нравится этот жених. Батюшка опять говорит: «По-моему, лучше ей идти за Николая, а не послушает, как хочет». Она послушалась и вышла замуж за Николая, и до сих пор они живут очень счастливо. А с женихом, который ей нравился, случилось несчастье – переезжая речку, он утонул».

Остерегайся прислуги!

Приехала в Оптину богатая вдова генерала К. Она пошла к батюшке и, вернувшись от него, с удивлением рассказывала, что отец Иосиф предупредил её, что ей нужно остерегаться прислуги. Говорил он так настойчиво, что генеральша встревожилась и поспешила вернуться домой. Здесь она узнала об аресте целой шайки грабителей, совершивших несколько убийств и грабежей. У главаря шайки был найден список предполагаемых жертв, среди которых было имя этой богатой вдовы, план её квартиры и другие сведения, которые передавала её прислуга.

И без денег не надо

Оптинский послушник Д. рассказывал: «За мою сестру сватался жених, человек торговый, из купцов. Просил он приданое и пятьсот рублей денег. Нам он всем понравился, я написал батюшке, прося его благословения. Батюшка отвечает: «Он потому просит денег, что они ему нужны на уплату долгов, а отдавать за него сестру и без денег не надо. Вы про него хорошенько разузнайте всё». Оказывается, он, правда, был много должен, да при этом большой пьяница».

Нет, он не приедет

Одно семейство встречало в Оптиной пустыни Пасху. После вечерни они пришли к старцу проститься, так как за ними должен был приехать нанятый извозчик. Но батюшка им сказал: «Нет, вы оставайтесь и завтра отстойте утреню и обедню; служба будет торжественная». Они на это ответили, что остаться им никак нельзя, так как извозчик нанят, и он не согласится ждать их до завтра. Но старец снова проговорил: «Нет, он не приедет». Придя в номер, они стали ждать извозчика, который действительно не приехал, и они остались. Оказалось, что на реке была буря, и нельзя было переехать.

Куда нам в Америку!

Монахиня В. была подвержена тоске и унынию. Однажды она приехала к старцу и, рассказав, что не находит места от гнетущей тоски, просила отпустить её к брату в Америку, где он занимал видное положение. Батюшка сказал ей на это: «Нет, давай лучше будем с тобой почаще приобщаться; куда нам в Америку! – ближе пойдём и то не дойдём! Ведь нам с тобой немного осталось жить». Эта монахиня, всегда боявшаяся смерти, видимо, по молитвам батюшки, приняла слова старца спокойно и стала готовиться к переходу в другой мир. Через два месяца она пошла в храм к вечерне и на службе внезапно скончалась».

Вопреки совету старца

Так велика была сила молитв старца Иосифа, что доверившиеся ему люди избегали опасностей и шли путём спасения. И сам старец, несмотря на свою мягкость и доброту, был всегда твёрд в своих решениях, действуя по внушению Святаго Духа, обитавшего в его чистом сердце. И те, кто поступал вопреки совету старца, впоследствии горько пострадали и мучились поздним раскаянием.

Лучше поменьше, да добровольно

Так, послушница О. М. рассказывала: «Мой брат, служа на заводе, повредил правую руку. Начальство добровольно предлагало ему пятьсот рублей вознаграждения и должность контролёра. Но он не захотел – ему посоветовали судиться. Я спросила у батюшки, который сказал: «Да, присудят и больше, а всё же руки не дадут, лучше поменьше, да добровольно получить». Но брат не послушался и вот уже десять лет, как он судится, а ничего ещё не получил».

Может проторговаться

Одна посетительница спрашивала батюшку, чем заниматься родственнику – он хотел торговать вином. Старец ответил: «Нет, он может проторговаться и попасть в тюрьму». Родственник же поступил вопреки совету старца. Вскоре он действительно проторговался, и пришлось продавать дом, чтобы выплатить долг и не попасть в тюрьму.

Слышу батюшкин голос

Оставшись после старца Амвросия один, преподобный Иосиф не затруднялся в делах как вещественных, так и духовных; решал их с силой и властью. При этом бывали просто поразительные случаи, когда он получал непосредственные указания от своего наставника – старца Амвросия.

Скажи, чтоб осталась

Так однажды отец Иосиф отпустил одну монахиню по её просьбе к родным. Вдруг во время послеобеденного отдыха он ясно услышал голос своего наставника: «Не нужно ей ездить, скажи, чтобы осталась». Отец Иосиф послал за монахиней и объяснил ей волю старца, которую она приняла со слезами умиления.

Непременно нужно привод сделать

В Шамординскую обитель была пожертвована машина месить хлеб, но она оказалась очень тяжёлой, и сёстры не могли её употреблять. Об этом сказали старцу, пояснив, что знающие люди советуют к этой машине сделать конный привод. Старец задумался. Через некоторое время он с оживлением ответил сёстрам: «Нужно непременно привод в хлебной устроить, этого батюшка Амвросий желает». На удивление и недоумение сестёр он пояснил: «Я целую ночь лежал и думал о приводе, не зная, на что решиться, и вдруг слышу, батюшка Амвросий мне говорит: «Непременно нужно привод сделать». Привод сделали, и машина очень хорошо стала работать.

Духовные советы

К старцу Иосифу многие относились и заочно, и он отвечал на письма. Особенно много писем он получал из монастырей, как женских, так и мужских. Благодатным светом озарены строки этих писем преподобного Иосифа к духовным чадам, мудрые советы старца могут быть «камертоном» правильной духовной настроенности:

«Скорби – наш путь, будем идти, пока дойдем до назначенного нам отечества вечности, но только то горе, что мало заботимся о вечности и не терпим и малого упрека словом. Мы сами увеличиваем свои скорби, когда начинаем роптать.

Как луч солнечный не может проникнуть сквозь туман, так и речи человека только образованного, но не победившего страсти, не могут действовать на душу. А кто сам победил страсти и стяжал разум духовный, тот и без образования внешнего имеет доступ к сердцу каждого.

Наложенное правило всегда трудно, а делание со смирением еще труднее.

Что трудом приобретается, то и бывает полезно.

Каждому тот поступок ближнего кажется великим, который обличает его самого в чём-нибудь.

Если видишь погрешность ближнего, которую ты бы хотел исправить, если она нарушает твой душевный покой и раздражает тебя, то и ты погрешаешь и, следовательно, не исправишь погрешности погрешностью – она исправляется кротостью.

Совесть человека похожа на будильник. Если будильник позвонил, и, зная, что надо идти на послушание, сейчас же встанешь, то и после всегда будешь его слышать, а если сразу не встанешь несколько дней подряд, говоря: "Полежу еще немножко", то в конце концов просыпаться от звона его не будешь.

Что легко для тела, то неполезно для души, а что полезно для души, то трудно для тела.

Спрашиваешь: "Как сделать, чтобы считать себя за ничто?". Помыслы высокоумия приходят, и нельзя, чтобы они не приходили. Но должно им противоборствовать помыслами смиренномудрия. Как ты и делаешь, припоминая свои грехи и разные недостатки. Так и впредь поступай и всегда помни, что и вся наша земная жизнь должна проходить в борьбе со злом. Кроме рассматривания своих недостатков, можешь еще и так смиренномудрствовать: "Ничего доброго у меня нет... Тело у меня не мое, оно сотворено Богом во чреве матернем. Душа дана мне от Господа. Потому и все способности душевные и телесные суть дары Божии. А моя собственность – только одни мои бесчисленные грехи, которыми я ежедневно прогневляла и прогневляю Милосердного Господа. Чем же мне после этого тщеславиться и гордиться? Нечем". И при таких размышлениях молитвенно проси помилования от Господа. Во всех греховных поползновениях одно врачевство – искреннее покаяние и смирение.

Много есть плачущих, но не о том, о чем нужно; много скорбящих, но не о грехах; много есть как бы смиренных, но не истинно. Пример Господа Иисуса Христа показывает нам, с какой кротостью и терпением должны мы переносить погрешности человеческие.

Имей, что нужно и необходимо, а лишнего не собирай, а если не будешь иметь, да будешь скорбеть, то что толку? – лучше держись середины. Можно иметь, только не привязываться ни к чему и быть как неимущему; такое устроение и было у святых.

Сильнее всего в человеке действует противоречие. По своему желанию человек иногда и трудное что сделает, а скажи ему лёгкое что сделать, то сейчас же расстроится. А надо слушаться.

Как не должно искать чести, так не должно и отказываться от неё живущим в обществе для пользы других. Налагаемая честь есть также от Бога.

Как устроились обстоятельства, так и должно жить: потому что окружающие нас обстоятельства устрояются не просто – случайно, как думают многие современные нам новомодные умники; а всё делается с нами Промыслом Божиим, непрестанно пекущимся о нашем душевном спасении.

Верую в то, что каждый приходящий в Оптину пустынь в крайней своей потребности найдёт удовлетворение Милостью Божией... за молитвы великих наших Отец».

Фаворский свет

Шли годы подвига. Слабея физически, старец возрастал духовно, во время молитвы он преображался. Вот что рассказывал его духовный сын, отец Павел: «Когда я пришёл к батюшке, там был только один посетитель – чиновник из Петербурга. В скором времени пришёл келейник и пригласил чиновника к батюшке... Чиновник пробыл минуты три и, когда он возвратился, то я увидел: от его головы отлетали клочки необыкновенного света, а он, взволнованный, со слезами на глазах рассказал мне, что в этот день утром из скита выносили чудотворный образ Калужской Божией Матери, батюшка выходил из хибарки и молился. Тогда он и другие видели лучи света, которые расходились во все стороны от него молящегося. Через несколько минут и меня позвали к старцу... Я увидел старца, измождённого беспрерывным подвигом и постом, едва поднимающегося со своей печки... мы поздоровались, через мгновение я увидел необыкновенный свет вокруг его головы четверти на полторы высоты, а также широкий луч света, падающий на него сверху, как бы потолок келлии раздвинулся. Луч света падал с неба и был точно такой же, как и свет вокруг головы, лицо старца сделалось благодатным, и он улыбался... Он, по своему глубочайшему христианскому смирению и кротости, – это отличительные качества старца – стоит и терпеливо ждёт, что я скажу, а я, пораженный, не могу оторваться от этого, для меня совершенно непонятного видения... Свет, который я видел над старцем, не имеет сходства ни с каким из земных источников..., подобного в природе я не видел. Я объясняю себе это видение тем, что старец был в сильном молитвенном настроении, и благодать Божия видимо сошла на избранника своего... Мой рассказ истинен уже по тому, что я после сего видения чувствовал себя несказанно радостно, с сильным религиозным воодушевлением, хотя перед тем, как идти к старцу, подобного чувства у меня не было... Всё вышесказанное передаю, как чистую истину: нет здесь и тени преувеличения или выдумки, что свидетельствую именем Божиим и своей иерейской совестью.

Подвигом добрым подвизался, течение совершил, веру сохранил...

В апреле 1911 года старец занемог, болезнь его постепенно усиливалась. Духовные чада, собравшиеся из всех обителей, преданные и любящие своего старца, то и дело приходили навестить и посмотреть на отходящего наставника. С грустью и тяжёлым сердцем подходили они к нему, принимали благословение, передавали свои скорбные чувства, и кроткий старец с нежностью смотрел на них, прощаясь, и стараясь последним лучом своей любви озарить их скорбные души. Многие не выдерживали и отходили с рыданиями.

Девятого мая, после причастия, старец Иосиф тихо отошел ко Господу. Рука усопшего была мягкой и теплой, как у живого. На могиле, приготовленной рядом с любимым наставником, старцем Амвросием, совершили последнюю литию. При гробе старца Иосифа произошло несколько чудесных исцелений. И после смерти он продолжал помогать страждущим.

В 1996 году преподобный Иосиф был причислен к лику местночтимых святых Оптиной пустыни, а в августе 2000 года – Юбилейным Архиерейским Собором Русской Православной Церкви прославлен для общецерковного почитания. Мощи преподобного Иосифа покоятся во Владимирском храме Оптиной пустыни.